12-е июня

12 июня 1941 года. 2 часа 00 минут. 40 км южнее Сокаль.

Опушка леса, которую пересекает грунтовая дорога. Из кустов выскакивает заяц, преследуемой лисой. Петляя, звери носятся по траве. Вдруг раздается лязг металла. Звери в испуге исчезают. Из люка танка КВ-1, притаившегося в высоких кустах, высовывается веснушчатый сержант Колесов. Обращается к сидящему на башне командиру - младшему лейтенанту Озерову:

- Товарищ младший лейтенант…

- Что тебе, Колесов?

- А как вы думаете, это опять учения или...

- Что или..., Колесов?

- Может быть, война, товарищ младший лейтенант?

- А чего гадать-то Колесов! Через два часа ты все узнаешь!

- Так интересно же.

- А какая тебе разница, Колесов, от нас уже ничего не зависит. Угощайся... - протягивает открытый портсигар.

- Спасибо, товарищ младший лейтенант. А как же не думать, не гадать? Война это не шутка.

Слышится шум мотора подъезжающей машины. Вскоре становится виден свет фар. Появляется две легковушки. Останавливаются неподалеку от спрятанных на опушке танков. Из головной выходит  командир 4-го мехкорпуса генерал-майор Власов. Высокий, даже длинный, немного нескладный для военного, в очках, придающих ему вид сугубо гражданского человека. В сопровождении нескольких человек идет к танкам. Навстречу прибывшим выбегает комбат.

- Товарищ генерал-майор, 1-й батальон 16-го танкового полка находится на исходной позиции. Командир батальона майор Рябинцев.

- Как настроение, майор? - спрашивает Власов

- Боевое, товарищ генерал!

- Боевое? Это хорошо...- Власов кивает комбату и идет по полю в сторону небольшого пригорка метрах в пятидесяти. Поднимается и смотрит.

Все догадываются, куда он смотрит. Там в нескольких километрах граница. В темноте все равно ничего не видно, но генерал ещё долго стоит и жадно ловит ноздрями легкий ветерок, тянущий «оттуда». Затем возвращается к стоящим на прежнем месте командирам.

- Боевое, говоришь?– переспрашивает он майора. – Ну-ну…

И, не дожидаясь ответа, уходит к машинам.

Сидящий на башне Озеров говорит сержанту Колесову:

- Знаешь, Миша. Это, похоже, не учения. Это, Миша, война.      

2 часа 30 минут. Тарнополь. Штаб Юго-Западного фронта.

В комнате за столом сидят командующий фронтом генерал-лейтенант Кирпонос и член Военного Совета фронта корпусной комиссар Ващугин. Пьют крепко заваренный чай, деликатно похрустывая печеньем. У окна стоит, глядя в темноту, начальник Генерального штаба генерал армии Жуков.

Стук в дверь. Входит начальник штаба генерал-майор Пуркаев.

- Ну, что у тебя нового, Максим Алексеевич?- спрашивает Кирпонос.

- Ничего, Михаил Петрович. Теперь уже осталось только ждать,- отвечает Пуркаев.

- А на той стороне что?- Жуков отворачивается от окна и пристально вглядывается в лицо начштаба.

- Ничего подозрительного, Георгий Константинович.

- Неужели спят?

- Тишина, Георгий Константинович.

- Тишина… Не верю! Давно запрашивали?

- Последние сообщения - полчаса назад.

- Иди, запроси ещё.

Пуркаев выходит на улицу. У двери – не шелохнувшийся часовой, невдалеке, привалившись плечом к небольшой березке, покуривает вестовой. При виде генерала он гасит, послюнявив пальцы, окурок, выжидающе замирает. Пуркаев машет рукой, приглашая бойца следовать за собой. Командный пункт расположен в бывшем военном городке. Десятка полтора одноэтажных домиков прячутся в зелени деревьев. Окна затемнены. Генерал безошибочно выбирает один из домиков, заходит. Это обитель начальника оперативного отдела штаба полковника Баграмяна. Стол завален картами и бумагами, но участок перед Баграмяном расчищен. На свободном клочке стоит стакан с чаем в серебреном подстаканнике, и тарелка с бутербродами.

- Ну что, Максим Алексеевич?

- Нервничают, Иван Христофорович.

- Оно и понятно. Кто ж тут не будет нервничать. Что говорят?

- Ничего существенного. У тебя что нового?

- А что сейчас нового может быть? Все готово, все на местах, осталось - ждать. Я бы вообще лег поспать на часок, уже вторые сутки без сна. Надоела мне эта нервотрепка. Садитесь лучше, Максим Алексеевич, попьем чайку, закусим. Когда еще удастся спокойно посидеть. Все уже делается, а оттого, что мы суетимся, ничего не изменится.

- Завидую я твоему спокойствию. Крепкие у тебя нервы.

- Это у меня не нервы крепкие. Это я просто устал как черт. И нервничать тоже устал.

2 часа 45 минут. Москва. Кремль.

По кабинету ходит Сталин с потухшей трубкой в руке. За столом расположились Шапошников, Буденный, Ворошилов, Берия, Молотов.

Лицо Берия непроницаемо, Ворошилов как будто хочет рассказать что-то смешное, но понимает серьезность момента и сдерживается, лицо Молотова выражает откровенную скуку. Буденный поглаживает усы и явно пытается подавить зевоту. Шапошников делает вид, что изучает карту. Сталин смотрит на часы на стене, подходит к своему столу и нажимает кнопку. Появляется Поскребышев.

- Осталось полчаса,- говорит Сталин.- Подтвердите готовность командующим фронтами.

3 часа 15 минут. Штаб Западного фронта.

Друг против друга, как шахматисты, облокотившись локтями о стол, сидят нарком обороны Тимошенко и командующий фронтом генерал армии Павлов.

Звонит телефон ВЧ. Павлов берет трубку

- Да... Знаю, у меня тоже часы есть... Значит, самолеты в воздух!

Кладет трубку, смотрит на Тимошенко.

- Вот и началось…

3 часа 20 минут. Белосток.

Летчики 124-го истребительного полка бегут к машинам. Один за другим новенькие МиГ-3 поднимаются в только начинающее светлеть небо, выстраиваются в боевой порядок и берут курс к границе.

Тысячи самолетов пересекают границу и начинают бомбить немецкие аэродромы, расположение частей и штабов, железнодорожные узлы, мосты. По немецким войскам, сконцентрированным у границы, наносит удары советская артиллерия.

Отовсюду слышен рев моторов и лязг гусениц. Из всех перелесков, тянущихся вдоль границы, выбираются танки. Выстраиваясь в колонны, они двигаются на запад, обгоняя пехоту. Советские войска пересекают границу и вторгаются в расположение передовых немецких частей. Немцы только проснулись и выскакивают из домов,