15-е июня: Page 4 of 11

хотя, вроде, старуха понимает кое-как.

- А на кой вы их в штаб тащите?

- Так товарищ старший лейтенант решил, что надо их допросить, но у нас по-польски никто не говорит.

- У нас в штабе тоже никто не говорит по-польски, - отвечает Симкин.

Женщины прислушиваются к разговору, но не ясно, понимают они хоть что-нибудь или нет. «Старухе» при ближайшем рассмотрении Симкин дал бы не больше сорока лет. Лицо ее в морщинах, загоревшее до черноты, от этого она сначала казалась гораздо старше. И черная одежда тоже ее не молодит. Та, к которой приставал старшина, стоит, опустив глаза, двумя руками держит небольшой узелок из серой тряпки, в который завернуто что-то угловатое. Девушка симпатичная фигуристая, груди так и рвутся наружу из простенькой пестрой кофточки. В разрезе кофточки крестик на блестящей цепочке, широкая зеленая юбка до колен колышется вокруг стройных ножек. Девочка тоже с узелком. Совсем подросток, нескладная, угловатая. Глаза испуганного котенка смотрят на вооруженных мужчин. У всех троих одинаковые прически, светлые волосы заплетены в косы и как-то особенно уложены вокруг головы. Лица схожи, сходство, несомненно, семейное.

- Сомневаюсь я, что они что-то нам интересного расскажут, - молвит Симкин, и обращается к старшей полячке, - Откуда вы идете? - произносит он медленно и разборчиво.

Та, вроде, понимает, и что-то отвечает, показывая рукой с востока на запад. Слов Симкин не разбирает, но жест достаточно красноречив.

- Где немцы, - спрашивает Симкин, и зачем-то добавляет, - пани?

Полячка смотрит на него и недоуменно пожимает плечами. Совершенно непонятно - не поняла она вопрос или не знает, где немцы. Капитан повторяет вопрос, ответ точно такой же.

- Пошли, - говорит капитан и идет по просеке, туда, откуда привели задержанных.

Они дошли места где лежали на опушке бойцы третьей роты. Подбежал командир роты, стал что-то объяснять, но Симкин отмахнулся.

- Потом.

Он подвел женщин к опушке и показал рукой на север.

- Туда идите. Сюда не приходите больше.

Старшая полька, кивнула, показывая что поняла, и они пошли прочь. Шедшая сзади девочка все время испугано оглядывалась.

- Старшина, - манит рукой Симкин. Тот подходит, - Вы женаты?

Старшина хоть и был его подчиненным, но по возрасту  лет на семь-восемь старше Симкина.

- Нет, товарищ капитан.

- А невеста есть?

- Так точно. Есть.

- А вот если я вашу невесту буду хватать за все части тела, которые мне покажутся интересными? Вам бы это понравилось?

Старшина молча смотрит в землю, но раскаявшимся не выглядит.

- Мы находимся на чужой территории и должны соответствовать моральному облику советского человека. А не разбойника какого-нибудь. Что вы себе позволяете? Ваше поведение, после того как мы вернемся, будет предметом рассмотрения, я передам замполиту. А во-вторых, когда с вами говорит командир, то по уставу положено отвечать.

- Виноват, товарищ капитан, - теперь по лицу старшины хорошо видно, что он сожалеет. Но скорее всего, не о том что приставал к полячке, а о том, что капитан так не вовремя попался им на дороге.

- Никто и не сомневается, что вы виноваты, - усмехается Симкин, и повернувшись к слушавшему их разговор, но мало что в нем понимавшему, командиру роты, бросает ловеласу, - О своем поведении доложите непосредственному начальнику. И постарайтесь так себя вести в бою, чтобы все забыли о вашем проступке.

Штаб Юго-Западного фронта.

В комнате Жуков и Кирпонос. Стук в дверь. Входит Пуркаев.

- Георгий Константинович, - обращается он к Жукову, - Власов докладывает, что у него нехватка горючего. Все свои ресурсы он исчерпал, а подвоза нет. Он говорит, что его танки к вечеру встанут.

Жуков вскакивает, стул на котором он сидел с грохотом опрокидывается. Встает и Кирпонос.

- Почему? - лицо Жукова багровеет, - Какого черта ему не подвозят горючее?

- Товарищ генерал армии, - говорит Пуркаев, - У Власова в корпусе меньше половины бензоцистерн от штата. А теперь пока он по дорогам шел и того меньше. А у фронта автотранспорта не хватает. В других мехкорпусах положение еще хуже. Рокоссовский доложил, что ему пришлось почти всю мотопехоту спешить. Иначе ему горючее и боеприпасы не на чем подвозить и раненых тоже эвакуировать не на чем.

- Зам по тылу ко мне! И связь с Власовым.

Через несколько минут в комнату входит заместитель начальника штаба по тылу генерал-майор Ковалев, следом - член военного совета фронта корпусной комиссар Ващугин.

- Товарищ генерал армии… - начинает докладывать Ковалев.

- Слушай, - перебивает его Жуков, - У тебя время до 23.00. К этому часу ты решишь все проблемы с транспортом и подвозом горючего и боеприпасов. Все машины - на подвоз горючего к танкам и боеприпасов. Санитарный транспорт пустить туда же. Чтоб не одной машины не использовалось для другого! Тебе ясно?

- Так точно, товарищ генерал армии.

- Если проблема не решиться, я прикажу тебя расстрелять. А товарища корпусного комиссара я попрошу проконтролировать лично.

В дверях появляется адъютант:

- Генерал-майор Власов на связи, товарищ генерал армии.

Жуков подходит вплотную к побледневшему Ковалеву, несколько секунд смотрит ему в глаза и выходит в соседнюю комнату, где сидят связисты. Ему протягивают трубку.

- Власов? Докладывай.

- Товарищ генерал, - докладывает Власов, - Взяли город Тарнув. Немцы оказывают слабое сопротивление, организовать серьезную оборону у них не получается. Сейчас поворачиваю корпус на север и к утру выйду к Висле, если горючего хватит. У меня только то, что в танках, запасов нет, тыловые части отстают.

- Я уже приказал, тебе помогут. Ты давай быстрей.

- Постараюсь, товарищ генерал. Если встречу серьезные узлы сопротивления, буду обходить, оставлю пехоте. Пошевелите тыловиков, товарищ генерал, до Вислы у меня горючего хватит, а дальше встанут танки. А в остальном, мы постараемся.

- Старайтесь, - Жуков отдал трубку связисту и, недовольно морщась, вышел на улицу.

Небольшой польский городок. Многие здания разрушены после налета советской авиации, кое-где пожары.

На окраине городка появляются